Мой личный кружок по истории права

Василий Перов. Первый чин.

Факт произведения сына дьячка в коллежские регистраторы в середине XIXвека (картина написана в 1860 г.) сам по себе заслуживает внимания. Когда мы говорим о крепостном праве, то обычно понимаем под закрепощенными одних лишь крестьян. Между тем, в XVIIIвеке прикрепленным к своим сословным обязанностям было буквально все население России. Дворяне были обязаны поступать на государственную службу и сыновей своих должны были готовить к тому же. Горожане, как и крестьяне, передавали по наследству потомкам свой род занятий. Дети духовенства не избежали подобной участи. С XVIIIвека сыновья священно- и церковнослужителей были обязаны обучаться в семинариях (академиях), по окончании которых должны были заступить на вакантное место в одном из православных приходов. Ситуация стала меняться уже с середины XVIIIстолетия, когда для дворян служба стала не обязанностью, а правом. Естественно, многие предпочитали выходить в отставку и жить в имениях. Вот тут государство и столкнулось с недостатком чиновников, в т.ч. низшего звена. Заполнить вакансии были призваны дети священнослужителей, окончившие курс обучения. Но потомки церковнослужителей (дьячков, в частности) получили возможность стать государственными служащими только в 1842 г. Окончательное раскрепощение духовенства произошло в правление Александра II. В частности, дети православного духовенства при рождении уже не числились в сословии отцов. Так что сын дьячка, родись он в 1869 г., уже с рождения значился бы почетным гражданином (что само по себе давало определенные льготы). Семья героя картины по-разному относится к его новому поприщу. Глава семейства явно доволен, а мать горюет о том, что сын не пошел по отцовским стопам. Новоиспеченный коллежский регистратор (самая низшая ступень на служебной лестнице) уже мнит себя значительным лицом, хотя в его обязанности, определенные еще Генеральным регламентом Петра I, входило лишь собирание входящей и исходящей корреспонденции, составление ее помесячной описи и раскладывание бумаг по пакетам.

Картина 1928 г. (Иогансон Б.В. "Советский суд") изображает заседание народного суда в обычном составе: судья и два народных заседателя. Очевидно, разбирается дело, связанное с установлением отцовства и (или) о взыскании алиментов. Участники, судя по их одежде, крестьяне, причем разного благосостояния. Истица – бедная женщина с ребенком, ответчик – явно зажиточный крестьянин. Незадолго до написания картины (в 1926 году) ВЦИК РСФСР принял новый семейный кодекс (КЗоБСО), который вызывал достаточно неоднозначную реакцию именно в крестьянской среде. Разработчики КЗоБСО (Кодекса законов о браке, семье и опеке) впервые ввели в российское семейное право общность совместно нажитого имущества супругов, а также признали юридическую силу за фактическими брачными отношениями. Во многом целью этих новелл стала защита крестьянок-батрачек, которые не только работали на кулаков, но и принуждались ими к сожительству. Теперь на основании нового кодекса обольщенная батрачка могла претендовать на статус супруги, а значит – на часть крестьянского двора. Неудивительно, что крестьянская масса депутатов ВЦИК РСФСР встретила данные нововведения в штыки. С процессуальной точки зрения женщина-мать была поставлена в достаточно льготное положение в делах об установлении отцовства. По сути, все бремя доказывания ложилось на ответчика, который должен был обосновать, что не состоял с матерью ребенка в близких отношениях. Неудивительно, что герой данной картины явно затрудняется это сделать (судя по его обескураженному виду). Пикантные подробности, которые звучат в показаниях сторон, заставляют бурно реагировать публику в зале.

P.S. "В углу портрет товарища Калинина - молчит, как в нашей хате образок!"

С первого взгляда, Система Джона Ло (John Law) выглядит как обычная финансовая пирамида. Россияне прекрасно осведомлены о схеме таких предприятий на примере «МММ». Однако цели, которые ставил перед собой создатель Системы, и средства, которыми он располагал, не позволяют ставить его в один ряд с обычными мошенниками. Более того, у Ло сложилась собственная теория финансов, для проведения в жизнь которой он использовал собственные богатства.

После смерти Людовика XIV Франция находилась, без преувеличения, в бедственном положении: финансы были истощены, государственный долг был огромен, производство и торговля находились в глубоком застое. Среди прочих отчаянных правительственных мер, призванных хотя бы частично исправить положение, стала организация комиссии ликвидации государственных долгов. На рассмотрение комиссии стали поступать дела бывших чиновников, государственных подрядчиков, частных ростовщиков и прочих лиц, на кого поступали доносы об их роли в финансовых беспорядках при прежнем монархе. Атмосфера страха, царящая в то время в стране, значительно превосходило все, что теперь выдумывают либеральные журналисты об обстановке в СССР в 1930-е годы: жены доносили на мужей, слуги – на господ, участились случаи самоубийств. Под каток репрессий попали даже те состоятельные люди, которые никогда не вступали в финансовые отношения с государством, однако фальсификация подобных процессов все-таки имела определенные цели: успокоить общественное мнение и пополнить казну за счет конфискации имущества «преступников».

Деятельность шотландца Джона Ло в Париже началась в 1716 г. с открытия акционерного банка. Новое учреждение тут же начало массовый выпуск банковых билетов, которые в обращении оказались гораздо удобнее привычной французам звонкой монеты. Спрос на банкноты рос в обществе еще и от того, что ими было предписано платить государственные подати, а в королевских кассах свободно разменивали банкноты на звонкую монету. Золото рекой полилось в банк Ло, а тот лишь увеличивал выпуски банкнот. Вбрасывая во французскую экономику огромное количество бумажных денег, Ло реализовывал свою финансовую теорию, согласно которой умножение количества денег в стране приводит к умножению ее богатства. Подобные взгляды давно признаны ошибочными, однако в начале XVIII века кратковременный спрос на невиданные во Франции бумажные деньги, действительно, оживил промышленность и торговлю. Но, как известно, банкноты являются в действительности лишь орудием кредита, поэтому за ними должно стоять солидное обеспечение. Банкноты Ло были обеспечены лишь обещаниями и надеждами, связанными с деятельностью другого его детища – Западной компании. Это акционерное общество было создано для освоения бассейна реки Миссисипи, для чего правительством были предоставлены определенные привилегии. Однако никаких прибылей компания не приносила, поэтому ее акции начали стремительно падать в цене. У Ло нашлись и влиятельные враги, которые потребовали обменять банкноты на золотую монету в таком количестве, что оставшиеся на руках населения бумажные деньги были обеспечены лишь возникшим в обществе ажиотажем. Ло, ставший к тому времени Генеральным контролером финансов Франции (так до 1791 г. называлась должность министра финансов), попытался применить административные меры для исправления ситуации. Принудительное изъятие золота у населения, запрет размена банкнот на звонкую монету и проч. лишь окончательно уничтожили доверие общества к Системе. Крах Системы Ло и банкротство его банка стали очевидны к середине 1720 г., а к концу года банкноты были выведены из официального обращения. Экономика Франции, по сути, вернулась к положению четырехлетней давности. Ло был вынужден бежать из страны, его личные богатства пошли на покрытие долгов компании. В Брюсселе беглеца нагнал русский посланник с письмом от Петра I, который предлагал Ло возглавить управление финансами в России. Остаток жизни Джон Ло провел в Венецианской республике в бедственном материальном положении, кое-как перебиваясь за счёт азартных игр. После его смерти в 1729 году семье осталось лишь несколько картин и дорогостоящий бриллиант.

Вот всем известное полотно "Свежий кавалер" П.А. Федотова. Пожалование орденами в России осуществлялось в XIXвеке в строго определенной последовательности, которая хорошо обыграна в известном чеховском рассказе «Анна на шее». Поздравляя Модеста Алексеевича с очередной наградой, Его сиятельство изрек: «Значит, у вас три Анны: одна в петлице, две на шее». На что Модест Петрович отвечал: «Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира». За вычетом супруги Анны, которую согласно законам Российской империи, муж был обязан содержать согласно сословному и имущественному положению (на шее!), остальные «Анны» и «Владимир» – ордена.  Порядок их присвоения таков: орден Св.Анны 3-й степени (носился в петлице), Св.Анна 2-й степени (носилась на шее), Св.Владимир 4-й степени (носился в петлице). Но перед получением ордена Анны 3-й степени чиновник должен быть награжден орденом Св. Станислава 3-й степени, а перед Анной 2-й степени – аналогичным Станиславом. Таким образом, самым первым орденом в карьере чиновника всегда являлся Станислав 3-й степени, которым и украсил себя «свежий кавалер» на картине Федотова. Вероятно, художник не случайно дает зрителю возможность опознать орден. Станиславом награждали «за преуспеяние в христианских добродетелях или отличную ревность к службе». В добродетелях нашего кавалера сомневаться не приходится: на столе в его комнате лежит номер «Полицейских ведомостей» (в него завернута колбаса), на полу – роман благонамеренного писателя Ф.Булгарина, а сам чиновник пытается принять надменную позу римского патриция, завернувшись в халат, как в тогу. Кавалер пытается кичиться перед хорошенькой служанкой, которая в ответ показывает хозяину его дырявые сапоги. Насмешливый жест и взгляд не случайны: у этой пары особые отношения, причиной беременности кухарки стали, видимо, «христианские добродетели» хозяина. Впрочем, этой парочке еще предстоит ответить за свой грех: согласно ст. 1249 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. они подвергнутся церковному покаянию, а после рождения ребенка чиновник будет обязан содержать его вместе с матерью. Под столом пробуждается ото сна еще один кавалер, на этот раз – ордена Св. Георгия. Этим орденом награждали за участие в сражениях с выказыванием особенной храбрости. Но место воину, дважды удостоившемуся знака отличия, нашлось лишь на полу. В этом вся российская действительность!

"Аукцион за недоимки" В.М. Максимова. Крестьянская реформа 1861 г. не только принесла крестьянам личную свободу, но и дала возможность выкупить определенный земельный надел. Специфика выкупной операции состояла в том, что значительную часть денежных средств, причитавшихся помещикам за продаваемую ими землю, вносили не непосредственные покупатели (крестьяне), а казна. Поскольку большинство крестьян не имело на руках необходимых сумм, посредничество государства представлялось оправданным. Таким образом, крестьяне попали в долговую кабалу к государству, поскольку этот вынужденный заем был возмездным – на каждый занятый рубль начислялось 6% годовых. Русское правительство не рассчитывало на скорое погашение этого займа (слишком велика была цена земли), поэтому установило срок в 49 лет. Вместе с этим были приняты и определенные обеспечительные меры. Один из инструментов – коллективная ответственность сельской общины за выкупные платежи, причитающиеся с каждого из ее членов. «Положение о выкупе…» 1861 г. предусматривает различные механизмы воздействия на должников-общинников, включая отдачу членов семьи должника в заработки, смену главы хозяйства и проч. Наряду с прочими мерами предусмотрена и продажа части «движимого имущества и строений недоимщика, которая не составляет необходимости в его хозяйстве». Для этого раз или два в году полицией организовывались публичные торги, проходящие в волостном правлении. На полотне точно отражены все указанные детали: торг происходит у крыльца волостного правления, рядом с сидящим полицейским чином находятся и чиновники правления (писарь, волостной старшина и проч.). Продаются предметы крестьянского обихода, украшения. Отбирают у семьи, конечно, не последнее, что видно по одежде ее членов (даже мальчик на переднем плане – в сапогах). Но те женские украшения, которые в данный момент демонстрируются организаторами торга и ощупываются односельчанами, явно дороги семейству как свидетельство былого достатка.